Название: Моление о чаше
Бета:
_Brownie_Размер: драббл, 485 слов
Пейринг/Персонажи: Ханамия Макото, Сето Кентаро, Киеши Теппей/мама Ханамии
Категория: джен, гет
Жанр: юмор, стеб
Рейтинг: G
Краткое содержание: у мамы Ханамии внезапный ухажер.
Примечание:
читать дальшевозраст сексуального согласия в Японии - с 13 лет (в отдельных префектурах, согласно местному законодательству, - с 18 лет), в то время как совершеннолетие наступает в 20 лет; упомянутый в тексте Никорай-до - Воскресенский собор в Токио; в тексте цитируются строки из композиции Gethsemane (I Only Want to Say), рок-опера "Иисус Христос - суперзвезда".читать дальшеЧто мама завела очередного мужика, Макото понял по характерному отсутствующему взгляду и отстраненной улыбке на мамином лице.
Что мужик ее удовлетворяет и в постели, и вне ее, стало понятно пару недель спустя, когда роман явно не только не расстроился, но и набирал обороты. Мама порхала счастливая и спокойная и в кои-то веки выглядела на свои тридцать шесть, а не на все пятьдесят. Макото старался звонить домой перед тем, как туда заявиться, и меланхолично обдумывал перспективу съема квартиры на паях с Сето.
Неизбежное должно было произойти, и оно произошло: однажды, вернувшись из универа домой несколько раньше обычного, он увидел в прихожей незнакомое пальто и ботинки сорок последнего размера.
— Ой, Макото, — вскрикнула мама в притворном смущении, оборачиваясь к нему, когда он вошел в гостиную.
С дивана поднялся хозяин пальто и ботинок.
— Привет, Ханамия, — сказал он неловко.
Кажется, Макото заорал. Но, может, и нет. Он вообще не помнил, как его вынесло из дома; очнулся черт знает где, минут пять пытался понять, куда примчался в помрачении рассудка, пока не напоролся взглядом на знакомый фасад Никорай-до.
Макото сроду не был религиозен, о христианстве знал только из курса истории, о православии не знал вообще ничего. Но триггер щелкнул, подходящие слова выплыли из глубин чересчур хорошей памяти, и он забормотал по кругу:
— I only want to say,
If there is a way,
Take this cup away from me
For I don't want to taste its poison...
Чужой бог ему, конечно, ничего не ответил, и полегчать не полегчало.
Побродив по улицам с полчаса и сбросив десяток маминых звонков, он набрал Сето и велел отправляться в агентство немедленно.
Агентством недвижимости рулил кто-то из родни Сето, поэтому документы были подписаны чуть ли не через час. Сето отпаивал Макото миндальным латте в Старбаксе, Макото мерещился в чашке цианид под слоем молочной пены, а потом телефон запищал снова, и Макото все-таки взял трубку.
— Мам?
— Ханамия, это я, — голос Киёши был виноватым, но упрямым. — Я все понимаю, но Риса-сан взрослая женщина, она имеет право…
— Она имеет, — сказал Макото. — А ты нет. Тебе, мудаку, девятнадцать лет, куда ты лезешь, геронтофил недоделанный?
— Риса-сан вовсе не старая, — возмутился Киёши, и Ханамия фыркнул в чашку, разметав хлопья пены.
— Ты защищаешь мою мать от меня. Киёши, ты дебил. Ну хоть жениться еще не собираешься, нет?
Глаза Сето округлились так, что грозили выпасть из орбит.
— Я же несовершеннолетний, — напомнил Киёши. — Но если через год Риса-сан захочет…
— Если она захочет, а ты вдруг передумаешь, — Макото ухмыльнулся, — я тебя найду, сдеру шкуру и посыплю солью. Дорогой будущий папочка.
Под внезапное молчание в трубке он с наслаждением выпил свой латте. Кажется, белый бог развлекался превращением воды в вино? Ну, вот яд в чаше он тоже превратил в нечто очень приятное, спасибо.
— Передай маме, будь так добр, что я снял квартиру. Дом в вашем распоряжении, вещи заберу завтра, испытательный срок пошел.
— Сам ей скажи, — странно сдавленным голосом пробормотал Киёши.
— Тогда отдай ей телефон. Пока-пока, папуля.
Макото облизнулся и допел вполголоса:
— Before I change my mind…
И кровожадно улыбнулся.