[orangebox]

Название: Сыграем еще раз
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 1370 слов
Персонажи: Ханамия, Киёши


Ханамия пропустил момент, когда Киёши отделился от радостно галдящей толпы – своей команды и целой орды приятелей – и исчез. Вот только что был там, сиял улыбкой направо и налево, а в следующий миг куда-то делся, как в телепорт шагнул.
– Потерял кого-то? – осведомился Сето.
– Да нет. Померещилась фигня, – Ханамия заставил себя отвести взгляд от восторженной толпы вокруг Сейрин. – Пошли, что ли.
– Ямазаки отлить пошел, – предупредил Хара. – Подождем?
Ханамия поморщился.
– Пойду наверх, тут шумно, – сказал он. – Вернется Ямазаки – догоните.
Дорожки возле стадиона были вымощены серым камнем, здоровенными немного волнистыми плитами. Ханамия шел, стараясь не наступать на щели и трещины и не сбиваться при этом с ритма. Он уже успел подсчитать, сколько нормальных и укороченных шагов нужно делать и с какой периодичностью, когда в голове всплыло, что избегание определенных элементов узора под ногами – признак психического расстройства. Какого, Ханамия не помнил, но на всякий случай зашагал ровно и размашисто, не глядя под ноги. Так он поднялся на мост, ведший к станции электрички, и остановился, поджидая остальных. Те, кажется, так и не двинулись с места. Сколько можно зависать в сортире...
– Привет, Ханамия.
Ханамия резко выдохнул, мысленно похвалил себя за то, что не подпрыгнул и не шарахнулся на метр.
– А ты что тут забыл, Киёши? Ваш праздник вон там.
– Тебя ждал, – Киёши Теппей развел руками с такой простодушной улыбкой, что немедленно захотелось ему врезать по этой улыбке, желательно даже ногой. Ханамия напряг мышцы, тут же расслабил. Во-первых, он не дрался там, где его могли увидеть. Во-вторых, разница в росте сделала бы попытку побить Киёши ногами очень забавной.
– Позволь поинтересоваться, зачем? – спросил он елейным тоном. – Ты обещал мне игру, но для баскетбола место неподходящее.
Киёши оставался невозмутим и безмятежен. Что хуже, Ханамия не чуял за его безмятежностью ни грана напряжения.
– Хочу извиниться и поблагодарить, – произнес Киёши. Все еще улыбаясь, но довольно серьезно.
Ханамия состроил самую наивную и невинную гримасу, какую умел.
– Поблагодарить? Не за последний ли наш матч? Хотя… мы уже говорили «спасибо» после игры. Может быть, за то, что все еще ходишь и даже бегаешь? Так это не моя заслуга…
– Я приношу свои извинения за то, что не смогу выполнить обещание, – перебил Киёши и церемонно поклонился. – Я больше не буду играть в баскетбол.
Наверное, на секунду-другую у Ханамии сделался предельно глупый вид, потому что улыбка Киёши приобрела оттенок веселой снисходительности.
– Удивил, – признал Ханамия и несколько раз сомкнул ладони, беззвучно аплодируя. Внутри кипело бешенство пополам с растерянностью. – Что ж так? Вроде бы успех вам сопутствует…
– Команда справилась отлично, – как ни в чем не бывало согласился Киёши. – Я могу оставить их с чистой совестью. На днях я улечу в Штаты лечить колено… – паузе, которую он выдержал, мог бы позавидовать драматический актер; во всяком случае, Ханамия позавидовал, – …и через полгода лечение признают бесполезным. Запрет на спортивные нагрузки мне гарантирован. Так что извини, Ханамия, мы с тобой не сыграем.
Ханамия сморгнул. Он глядел на Киёши снизу вверх; уличный фонарь нависал у того словно бы прямо над головой, порождая розоватую ауру в светлых вихрах и уводя лицо в тень. Неплохое начало для мистического триллера.
– Ты прокатился в будущее с Доктором Кто или просто получил "большую неудачу" в предсказании? – попытка съехидничать вышла довольно беспомощной. Киёши не предполагал, он говорил абсолютно уверенно. Так может себя вести только человек, который заранее точно знает, что именно случится, как и когда. Как если бы сам это все запланировал и подготовил.
– Мой диагноз не предполагает излечения, – Киёши пожал плечами. – Нужно было бросать спорт раньше, а теперь реабилитация даст разве что возможность не слишком заметно хромать. Если повезет.
Ханамия скривился, потер переносицу. Что-то тут не сходилось.
– И зачем ты тогда едешь в Америку? Кто-то надеется на чудо и оплатил тебе поездку, а ты не в силах огорчить спонсора отказом?
Киёши улыбнулся как-то странно: безрадостно, но торжествующе.
– И это тоже. Но в основном не хочу расстраивать ребят. Здесь они бы каждый день меня навещали, надеялись на лучшее. Издалека гораздо проще будет принять известие о неудаче.
– Как трогательно! – Ханамия фыркнул, весело оскалился. – В этом весь Киёши Теппей: надорвется что телесно, что финансово, пропустит полгода в старшей школе, лишь бы друзьям не было больно и обидно! И давно ли ты носишь в сердце страшную тайну "ах, я неизлечим"?
– Еще до нашего первого матча, – ласково отозвался Киёши.
Ханамии показалось, что мост под ним проваливается. Он хотел переспросить – наверняка ведь ослышался! – но тут Киёши договорил:
– Я как раз и хотел поблагодарить тебя за тот матч, Ханамия. За травму. Мне все равно пришлось бы бросить баскетбол: колени не выдерживали. Слишком быстро и слишком сильно вырос, все такое. Но ты дал мне возможность уйти по-настоящему красиво. Не тихо и печально, как все, кто не тянет нагрузку, а вот так... на гребне волны. И ребятам тоже – им нужно было что-то, за что драться. Быть знаменем немного неловко, но раз это помогло... Так что спасибо тебе. Ты здорово вложился в нашу победу. Без тебя, может, вообще ничего бы не получилось.
Он поклонился еще раз, низко и уважительно, как положено, когда благодаришь за что-то важное.
Ханамия несколько секунд молча хватал ртом воздух, а потом его прорвало:
– Вот, значит, как?! Вот это и есть твое благородство, твое самопожертвование?! Ты все это время врал своим друзьям, чтобы они сражались за тебя! – он захохотал, сгибаясь и хлопая себя по коленям, задыхаясь от злобы и облегчения. Киёши Теппей, Железное Сердце, оказался таким же гнилым изнутри, как и все "настоящие герои". Имаёши был прав, хороших людей не существует, и чем лучше человек кажется, тем дряннее он на деле.
– Я не врал, – мягко уточнил Киёши. – Я лишь умолчал кое о чем. Остальное они придумали себе сами... Хотя нет, знаешь, один раз все-таки соврал: когда сказал, что скоро вылечусь. Тогда, в самом начале. Очень хотел, чтобы это было правдой. А дальше оно как-то получилось само.
– Обманывать себя ничуть не лучше, чем других, – прокаркал Ханамия, пытаясь отдышаться. Внезапное разочарование стояло комом в горле. А ведь он поверил в безупречность Киёши, вот придурок, все-таки поверил, а не надо было...
– Это так, – Киёши смиренно склонил голову. Он не попытался спорить или оправдываться, и признание вины облекло его несокрушимой броней: некуда ударить, не за что укусить.
– Неосмотрительно с твоей стороны рассказывать такие вещи, – пропел Ханамия, наконец справившись с собой. – А если я расскажу твоим?
Теперь рассмеялся Киёши: добродушно, беззаботно.
– Да пожалуйста! Только тебе же никто не поверит, Ханамия.
Крыть было нечем. Действительно, Сейрин не поверят, какие бы гадости Ханамия не говорил о Киёши, а доказательств нет – и не будет, поскольку медицинских документов из Штатов не добыть и медсестер при свидетелях не расспросить. Умно, умно.
– Признаю поражение, Киёши Теппей, – сказал Ханамия, чувствуя, как улыбка расползается до ушей, – ты существенно больший гад и сволочь, нежели я.
Вот сейчас цапнуть удалось: Киёши дернулся, потемнел лицом. Ну да, конечно, "а что я такого сделал?!" А не надо себе врать: если уж завел друзей, не води их за нос и не делай их для себя, драгоценного, ступенькой к славе. Ханамия усмехнулся. Его самого много в чем можно было упрекнуть, но друзей он не обманывал, не предавал и не использовал никогда. У него просто не было друзей – значит, не было и таких соблазнов.
– Ты только не откажи объяснить, – Ханамия сложил руки у груди и в свою очередь поклонился, – на кой ты мне вообще все это рассказал? Неужели совесть взыграла?
Киёши мимолетно нахмурился.
– Долги следует отдавать, – неохотно вымолвил он. – Я не хотел бы чувствовать себя неблагодарным.
За спиной затопали: подходила команда Кирисаки Дайичи, Ханамия узнал шаги – не было нужды оборачиваться.
– Тогда я не принимаю извинений, Киёши Теппей, – ухмыльнулся он. Выдержал паузу, наслаждаясь растерянностью и тенью гнева на лице собеседника. – Ты улетаешь не сегодня и не завтра, так? И ты должен мне матч. Назначай время и место. Сыграем еще раз, Киёши!
– Я тебе позвоню, – бросил тот, резко развернулся и пошел прочь под недоуменными взглядами парней из КириДай. Ханамии казалось, что он видит, как Киёши прихрамывает. А может, это только мерещилось в подрагивающем свете фонарей.
– Ханамия, ты не заболел? – осторожно полюбопытствовал Хара.
– Поехали домой, – распорядился Ханамия. Ему казалось, что дурацкая улыбка тихонько, исподволь растягивает уголки рта. Наверное, Киёши заразен. Наверное, Ханамия тоже теперь постоянно будет дебильно улыбаться и бесить этим окружающих. Вот и хорошо, пусть бесятся.
Он подумал вдруг, что они и раньше были с Киёши похожи, а теперь будут еще сильнее. Ханамия тоже любил манипулировать людьми и не любил оставаться в долгу.
Пожалуй, он будет писать Киёши в Америку. И даже придет проводить на рейс. И встретить – тоже придет. Это же так приятно – встретить родственную душу.